Настоятель Успенского храма гор. Блуфильд, шт. Западная Вирджиния, иерей Марк Тайсон покинул Константинопольский патриархат и перешел в клир Восточно-Американской епархии Русской Православной Церкви Заграницей.
О том, чтобы перейти под омофор РПЦЗ, о. Марк начал задумываться с того момента, когда, в ответ на намерение предоставить автокефалию Украинской Церкви "патриарха Филарета", Синод Русской Православной Церкви принял решение не поминать Константинопольского патриарха за богослужениями. Священник даже поделился своем намерением с Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви митрополитом Восточно-Американским и Нью-Йоркским Иларионом.
Последней каплей стал приход в храм молодого человека, принадлежащего к "церкви Филарета", и попросившего его причастить – без покаяния.
"В тот момент я понял, что теперь мне придется причащать раскольников и тех, кто принадлежит к их церкви, и вместе с ними молиться, – говорит о. Марк. – Вот такое оно работает в Америке. Больше, чем где-либо еще. Я написал нашему епископу и сказал ему об этом. Кровь уже там была пролита. Пятьдесят приходов митрополита Онуфрия украли раскольники. Что будет, когда государство даст им полную власть над Киево-Печерской лаврой или Почаевской лаврой? Еще больше крови прольется. Еще больше возникнет проблем. И я не могу быть частью всего этого. Я не хочу пребывать в общении с Патриархом, который позволяет проливать кровь православных христиан. Это ужасно. По этой причине я и ушел. Все это неприятно. Но это так, как оно есть".
Духовный отец многонационального прихода и отец большой семьи. Человек проницательный, образованный, с блестящими способностями разбираться в происходящем и предвидеть ситуацию, с тонким чувством юмора. Человек веры. Человек принципов. Человек с характером.
ТВ: Отец Марк, расскажите, пожалуйста, о своей семье, о своих предках. Откуда они родом?
ОM: Я родился в июне 1966 года в гор. Уильямсбург, шт. Вирджиния, точнее – в военной больнице в гор. Форт-Юстас недалеко от Уильямсбурга. Мой отец был ветераном береговой охраны, и я рос единственным ребенком в семье. Моя мать была немкой, родом из католической семьи в Западной Пенсильвании, а отец был из Балтимора – католик ирландского происхождения, поэтому я всегда говорю, что во мне течет немецкая, английская и ирландская кровь. Я все время воспитывался в католических школах, переезжал из школы в школу, с места на место, как и большинство детей военных. В 1984 году я поступил в колледж в гор. Фредериксбург, шт. Вирджиния, который теперь является Университетом Мэри Вашингтон.
В средней школе я четыре года изучал испанский язык и очень бегло на нем говорил. Мне сказали, что у меня есть способности к языкам. Но самым сложным языком, который я учил в колледже в Фредериксбурге, был русский. Мой учитель был из Хорватии. Русский был его четвертым языком, а английский, наверное, пятым. Я не понимал склонения. Вот, например: "Почему ‘Марк читает по-русски’, но ‘Я дам подарок Марку’"? Почему слово Марк изменяется с ‘Марк’ на ‘Марку’? Я этого не понимал. Почему "Елизавета – моя подруга", а потом в предложении – "Я вижу Елизавету"? Почему слово изменяется? Я не мог понять, потому что никогда до этого не сталкивался с языком, который имеет склонения! И мне потребовалось много времени, чтобы в этом разобраться.
В 1988 году, примерно через полтора года после школы, я поступил в университет Джорджа Мейсона в гор. Ферфакс, шт. Вирджиния, и спустя два года окончил его со степенью по русскому языку и латиноамериканистике.
Год я учился в аспирантуре Университета в шт. Иллинойс. В июне 1991 года женился. А годом раньше, в 1990-м, как студент католик, я поехал на лето в Москву. В Москве я приобрел большой опыт, многому научился, но больше всего запомнил Новодевичий монастырь, где я впервые побывал на православном богослужении. К тому времени я около девяти лет вообще не ходил в церковь и молился только когда моей жизни грозила опасность. Я был очень тронут службой, и все ко мне, как к иностранцу и не православному, относились очень по доброму. Бабушки, которые продавали свечи, видели, как я был тронут богослужением, и когда я собрался купить свечку, сказали: "Нет, нет, нет, нет, нет. Я тебе дам просто так – бесплатно".
Так вот, после того, как мы с женой поженились, мы около года были католиками. Моя жена преподавала в католической школе, а я поступил в аспирантуру. Там я очень заинтересовался верой, решил уйти из аспирантуры и, после того, как стал православным, поступил в семинарию.
Крестился я в Греческой Православнай Церкви в юрисдикции Константинопольского патриархата в день Святой Пятидесятницы в 1992 году. Мы сразу же отправились в Джонстаун. И думали, как типичные новообращенные: "Теперь я православный, и сразу стану священником!" Смешно ведь, да? Жаль, что я не побыл простым мирянином – пять, шесть, семь лет. Итак, мы отправились в Джонстаун. До этого я уже встречал кое-кого из нашей семинарии и епархии. Нас приняли в Карпаторосскую епархию также в юрисдикции Константинопольского патриархата. В декабре 1993 года меня рукоположили во диакона, а в сентябре 1995 года я стал священником. Спустя месяц меня направили в Чикаго, где мне вместе с приходом предстояло построить церковь. Церковь, слава Богу, мы построили, но через пять лет епископ перевел нас в Коннектикут, в очень большой исторический приход в Бриджпорте, где мы пробыли всего девять месяцев. У прихода были очень плохие соседи – фактически это было гетто. Много стреляли, на ступеньках валялись иглы от шприцов, пустые бутылки от ликера, поэтому я попросил епископа перевести меня в Блуфилд, что в Зап. Вирджинии.
ТВ: Попросили карпаторосского епископа?
ОM: Да, митрополита Николая (Смишко). Прекрасный был человек! Он скончался около восьми лет назад. Он был моим духовным отцом и мы были очень близки. Именно от него я получил все, что имею. Это и карпаторосские народные песни, которые я выучил, например: "Дай же, Боже, добрый час", или "Две голубки", моя любимая "Красная роза" и, конечно, духовные песнопения. Все это я могу сыграть на гитаре и спеть. И мы часто пели вместе! Много тысяч миль я проехал на машине вместе с митрополитом: возил его, был вместо диакона и пел вместе с ним.
Когда заболел наш протодиакон, о. Иоанн Юхас, митрополит мне сказал: "Марко, ты пока побудешь моим диаконом".
ТВ: Он называл вас Марко, как обычно говорят сербы и карпаторосы?
ОM: Да, Марко. Я никогда не забуду тот день, когда он рукоположил меня в сан священника. Он всегда вставал рано и в храм приходил первым. Когда в его часовне в 7:30 утра служили Литургию, мы ходили туда петь. Я открывал дверь в 7 часов утра, а он уже кадил иконостас. Я бежал за горячей водой, открывал книгу, прочитат заранее прокимен, потому что он уже готов был начинать службу.
Рано уторм 10 сентября 1995 года, в канун праздника Усекновения главы св. Иоанна Крестителя, я пришел в собор и в это воскресенье меня рукоположили. Владыка был один в храме. Я приложился к алтарю, он благословил меня и сказал: "Сыне, ты готов к этому великому дню?" Какой благочестивый человек! Он все знал о наших людях, о нашей епархии, о нашем пении.
Часто дома у меня звонил телефон. Было около 4:30 утра. Я снимал трубку и слышал: "Марко, что ты сегодня будешь есть?" "Владыка, я еще не приготовил обед", – отвечал я (Лиза в то время работала учителем в школе Монтессори). А он: "Подожди, сейчас услышишь мой гудок". Мы жили на очень узкой улице в маленьком старом городке в Пенсильвании. Он ехал – и гудел! Я выходил, а у него был большой горшок с гуляшом или курицей или что-нибудь еще. Он был прекрасным поваром. Я брал посуду, а он говори: "Ты уж верни мне этот горшок. И чистым, пожалуйста! Не заставляй меня мыть его!"
Много раз он приглашал нас в свой дом и готовил для нас, а потом мы мыли посуду.
Однажды он приехал в мой приход в Чикаго. Я думал, что сам встаю рано, часов в 6. Но когда я проснулся, владыка внизу уже готовил завтрак. Он был таким восхитительным и таким смешным. И соответствовал своей фамилии – Смишко – вроде как ‘смешной человек’. И таким он был. Он был восхитителен, и как хорошо он к нам относился! Всегда был щедрым и добрым. Своего сына я назвал в честь владыки. Я не подлиза, это была настоящая любовь. И, знаете, когда 15 марта 1995 года родился Николай, он крестил его на Пасху! Я попросил митрополита, не зная в то время, как устают епископы и священники на Пасху, и как они хотят просто прилечь. Я спросил: "Владыка, Вы покрестите Николая на Пасху?" Помню, что он сказал: "Да!"
Как я уже сказал, меня назначили в Чикаго, где я прослужил пять лет, потом девять месяцев в Бриджпорте, а затем 19 лет в Блуфильде. Хороший приход, недавно построенный – в 2000 году – храм. Мы приехали туда в ноябре 2001 года. Там родились трое из моих шести детей и за 17 лет была проделана, надеюсь, солидная пастырская работа.
ТВ: Когда вы решили покинуть приход и Карпаторосскую Церковь? И в чем конкретная причина?
ОM: Я слышал от моих друзей священников – и карпаторосов, и из Зарубежной Церкви, что нынешняя ситуация может перерасти в очень большую проблему и вылиться в раскол, подобный тому, что был в 1054 году между Римо-католической и Православной Церквами. Я служил на приходе, работал на своей ферме, интересовался местными делами, а тут я начал все больше и больше читать, и мне стало абсолютно ясно, кто такой Филарет Денисенко и кто такой Макарий Малетич. А их священники – это либо бешеные националисты, либо лишенные сана за другие преступления, о которых мы не знаем. А теперь все они – канонические священники! Меня это беспокоило с самого начала, как я задумался об уходе. Я пытался провести исследование, как бы я смог забрать с собой мой приход, рассказать им о ситуации и чтобы они проголосовали, но когда я узнал, что мы можем потерять все, я сказал – "нет". Так что в основе решения покинуть Константинопольский Патриархат лежал тот факт, будет ли прекращено каноническое общение между Москвой, митрополитом Онуфрием и Украинской Церковью и Вселенским Патриархатом. Когда это общение было разорвано и я понял, что приход не сможет уйти со мной, я ушел сам.
15 октября примерно в 8 часов вечера я отправил заявление об уходе своему епископу Григорию Нисскому в Джонстаун и написал, что несколько часов назад меня принял под свой омофор митрополит Иларион. На следующий день мне позвонил епископ Григорий, и мы проговорили целых два часа. Он предлагал мне разные решения проблемы, но ни одна из них мне не подошла.
ТВ: Вы получили канонический отпуск?
ОM: Нет. Но у меня есть документ о моем каноническом приеме от митрополита Илариона.
ТВ: А Вам вообще надо было получать канонический отпуск?
ОM: В настоящее время нет, по причине того, что евхаристическое общение [между Церквами] pазорвано.
ТВ: Когда митрополит Иларион принял Вас в юрисдикцию РПЦЗ?
ОM: 15 октября. В тот же день, когда было разорвано общение. Я написал ему еще в начале сентября и спросил, что если такая трагедия произойдет, примет ли он меня? Мы немного знали друг друга. Я служил с ним в Св. Тихоновском храме гор. Бристол, шт. Вирджиния, и в Крестовоздвиженском монастыре гор. Вейн, шт. Зап. Вирджиния. Он по-доброму ко мне отнесся и сказал, что если общение будет разорвано, то примет меня без канонического отпуска.
ТВ: А как ваш приход? Поддерживает Вас?
ОM: Они потрясены, разбиты, некоторые прихожане даже злятся на меня.
ТВ: Сколько человек в вашем приходе? Каких национальностей?
ОM: Менее пятидесяти. Это многонациональный православный приход. Среди прихожан – румыны, греки, ливанцы, карпаторосы и новообращенные. И еще два украинских националиста – почитатели Филарета.
Лет шесть назад, на Пасху, в этот Великий день, как наши люди его называют, я давал крест в конце Литургии. Одна женщина подходит, а я говорю: "Христос Воскрес!" А она: "Як наш патриарх Филарет сказал – Украина воскреснет як Христос воскресл". Мне нечего было ей ответить. Я просто посмотрел на нее, и она ушла. После Майдана в 2014 году у нас было несколько русских прихожан, и эти очень агрессивные люди вытолкали их из прихода. "Или вы с нами или вы – против нас".
ТВ: Вы служите священником 23 года. Как вы финансово содержите свою семью?
ОM: Последние восемь лет или около того, что я служил на приходе, я получал зарплату от прихода – 4.000 долларов в месяц. Около 48.000 долларов в год. У меня никогда не было другой работы кроме церкви.
ТВ: А как теперь?
ОM: Сейчас у меня ничего нет. Я приписан к Св. Тихоновскому приходу в Бристоле.
ТВ: Будете ли Вы переезжать с семьей? И на что предполагаете жить?
ОM: У нас есть ферма – 12 акров, в окр. Тазвелл, шт. Вирджиния. Это примерно в 35 минутах от моего старого прихода и около полутора часов езды от храма в Бристоле. У выплачиваю ипотечный кредит за ферму, теперь я должен платить еще и за свою медицинскую страховку. Жена имеет медицинскую страховку от своей работы, она библиотекарь.
ТВ: А дети?
ОM: Cын Иоанн учится в средней школе. Амвросия и Нафанаила я сам обучал дома. Сейчас я не знаю, надо ли мне будет отправить их в школу или…
Знаю, что, может быть, с моей стороны глупо, что я принял такое опрометчивое с материальной точки зрения решение, но, знаете, моя семья считала глупым и мое решение стать православным. Все они были католиками, и они говорили: "Что ты делаешь? Это безумие". А мои друзья считали глупым мое решение пойти в семинарию. Они говорили: "Ты мог бы сделать много чего другого. Тебе не надо быть священником. У тебя не такой характер". Потом считали глупым то, что я слушаюсь владыку Николая и уезжаю в Чикаго. Там было много очень злых пожилых прихожан. Крепкие такие "орешки". Очень сильно оскорбляли духовенство.
ТВ: Это были иммигранты?
ОM: Нет, американцы. Обычно иммигранты уважительно относятся к священникам, чего нет у первого поколения американцев. Такая там была ситуация.
Но зато у меня была радость: я пять раз ездил в Россию. Священником я был там в 1990-м, 1997-м и 1998 годах. В 2017 году ездил с сыном Николаем на три недели, и в 2018 году ездил с дочерью Екатериной на две недели. Она изучает химию и русский язык в высшей университете William & Mary в Вирджинии и собирается следующее полугодие – весной 2019 года – жить и учиться в России.
Несмотря на то, что мне нравится русский язык, русский народ, русская культура, русская еда, русская религия – все это не является причной того шага, который я предпринял. Все это не из-за России. Многие люди говорили мне, да я и сплетни слышал, что, якобы "Отец Марк всегда был влюблен в Россию". Дело не в России. Речь идет о Церкви. То, что сделал Патриарх Варфоломей, во многом абсолютно неправильно, и я не хотел быть в общении с людьми, которые были преступниками и не покаялись. Но, слава Богу, у меня есть возможность уйти и прийти в безопасный "Церковную гавань", как называет Зарубежную Церковь митрополит Иларион. Вот я и пришел.
А дела обстоят так. После 17 лет нам пришлось покинуть все и уйти из нашего прихода. Мы – это моя семья и я. Трое детей еще остались дома. Мы не могли увести с собой приход, потому что знали, что тогда будут судебные тяжбы и мы потеряем церковь, а народ наш озлобится. Они уже не смогут сосредоточиться на вере и на Боге. Так что мне пришлось покинуть свой приход и остаться без возможности финансово обеспечивать свою семью.
ТВ: А матушка поддерживает Ваше решение?
ОM: Слава Богу, да. Мы вместе приняли Православие, вместе вошли в Американскую Карпаторосскую епархию, вместе ездили из прихода в приход.
Все это очень для меня больно. Я не тот человек, котрый любит привлекать к себе внимание, я не хочу быть ‘звездой’. Просто мне пришлось покинуть Патриархат из-за его действий на Украине.
Я люблю Русскую Церковь: в этом году я отпраздновал Рождество в Печорах около Пскова, служил в алтаре.
ТВ: Прошедшее Рождество?
ОM: Да, в январе этого года. Было замечательно. Я был очень, очень, очень счастлив быть в Печорах.
ТВ: У меня сложилось впечатление, что Русская Церковь вам хорошо знакома. Вы чувствуете себя здесь как дома?
ОM: Да. Я был очень рад, что мог служить [уже под омофором РПЦЗ] Всенощное бдение накануне праздника преподобных Оптинских старцев (23 октября). Я привез с собой крошечные четки из Оптиной Пустыни, а также и подрясник с рясой, которые были на мне, были пошиты в 2017 году в Оптиной Пустыни. Когда я был в Оптине, то мне удалось служить литургию в скиту, где я встретил много замечательных людей. Мы сыном Николаем неделю работали в просфорне в Оптине. Я встречался с теперь уже покойным настоятелем о. Венедиктом. Мы прекрасно провели время, и я ощутил близость к Оптиной, к ее насельникам: о. Зинону, о. Валерию, о. Ефимию, о. Серафиму. Так рад, что у нас сложились тесные связи. А о. Иоасаф из Печор! Он же один из главных героев книги "Несвятые святые". Мы с Николаем встретились с ним на площади перед Успенским собром Он открыл нам нижние пещеры, и мы прошли через все пещеры, поклонились мощам, потом пошли к нему домой и вместе пообедали. Он стал мне так близок, что в октябре прошлого года я позвонил ему и спросил: "Можем мы с дочерью Екатериной приехать на Рождество?" "Конечно, отче! Приезжайте!" Так мы отпраздновали Рождество. Во время Всенощного бдения на Рождество мне дали масло, и я начал помазывать людей. Церковь была полна, невозможно было двинуться...
"С праздником! С праздником! Спразником!" И люди отвечали на эту радость – мою радость и их радость от того, что мы сошлись. Ко мне подошла такая маленькая старушка, я ее помазал и сказал: "С праздником!" А она спрашивает: "Вы из Сербии?" "Нет, американец", – сказал я. И она продолжала стоять рядом, пока поздравляли с праздником, а потом сказала мне по-английски (с сильным акцентом): "Merry Christmas!" ("С Рождеством!") Какая радость!
Потом я пошел к хору – у них там три хора, и помазал всех клирошан.
На следующий день я служил с настоятелем, которого также звали о. Тихон. Недавно он умер – и я за него молился.
Там было много детей, и я причащал этих детей с такими прекрасными русскими именами: Аполлинария, Тихон, Павел. Все они так серьезно подходили к Чаше, а я был просто на небесах. Так что, слава Богу, у меня осталось много добрых впечатлений.
ТВ: Приятно слышать! И какие сейчас ваши планы в отношении прихода, настоятелем которого вы, возможно, будете назначены?
ОM: В настоящее время я помогаю о. Матфею Уильямсу в Св. Тихоновском храме. Что будет дальше, пока не знаю. Надеюсь, что смогу работать удаленно по интернету – готовить английские публикации для российских изданий.
ТВ: Господь найдет, как помочь.
ОM: Да. Никогда не знаем, что будет в будущем. Так что, будь что будет. Пока не знаю, но чувствую, что случится что-то хорошее.
* * *
По словам о. Марка, переход в РПЦЗ – его личный выбор и он не собирается прерывать общение со своими друзьями – духовенством и мирянами – из юрисдикций, находящихся в ведении Константинополя.
"У четырех из шести моих детей крестные – греки. Горько, что не смогу теперь поминать близких мне людей у Престола Божия, но есть частная молитва, через которую я с близкими мне людьми всегда буду пребывать в молитвенном общении".
Беседовала Татьяна Веселкина